Пермский оракул
Придумать их самому показалось мне слишком сложным
и нерациональным решением, недостойным "правильного человека". Значит, надо
было искать добровольцев, которые помогли бы мне расставить все эти "точки
над i".
Как только я понял это -- появилось решение. Буквально на следующий
день Лена, жена моего товарища по работе, предложила свою помощь. Она
взялась найти и "завербовать в исследовательскую группу" студентов из
пермского института культуры, где она училась.
Признаюсь, я немного усомнился в том, что из этой затеи выйдет толк. И
украдкой спросил у "двойняшек"...
Немедленно выпал Желтый Дубль! И я перестал колебаться и вовлек в
проект несколько молодых людей, которые в итоге мне очень помогли. Их
впечатления от общения с оракулом вы найдете в разных главах этой книги.
"Двойняшки" оказали на меня решающее влияние, когда я находился во
власти сомнений и к тому же немного ленился предпринимать решительные шаги.
Но уверенность оракула -- Желтый Дубль с первого раза -- произвела на меня
достаточное впечатление, чтобы я преодолел свою инертность.
Пермские сверхреальности и раньше активно вмешивались в мои действия
как автора, если это как-то их касалось. Я вспоминаю происшествие летом 1998
года, когда мне понадобилось написать короткую заметку о своем путешествии в
Кудымкар для одной из пермских газет. Не знаю, что на меня нашло, но я с
самого начала взял неудачный тон: я позволил себе описывать пермских
"тодись" как смешных, карикатурных персонажей.
Помнится, это был довольно облачный, но не дождливый день. Я успел
написать абзац-другой, как в квартире раздался гром -- ощущаемый почти
физически разряд молнии пролетел под потолком над моей головой и ушел в
электрический звонок над дверью, который жалобно звякнул. Внизу во дворе
заулюлюкали сигнализации машин -- молния задела их тоже. Это было очень
неожиданно и совершенно невероятно. Удар молнии меня оглушил и ошеломил, и я
безоговорочно воспринял его как некое подобие мистической телеграммы. Причем
критического содержания.
Что я сделал, как вы думаете? Я порвал написанное и вообще не стал
ничего писать про Кудымкар. Мне стало ясно, что связь существует, и даже
гораздо более реальная, чем можно было подумать.
А в последнюю неделю работы над рукописью, когда приходилось работать
по ночам, давление темы на психику автора возросло многократно. Я
почувствовал себя на грани нервного расстройства, так влиял на меня растущий
текст книги. Иногда даже становилось страшновато, посреди ночи показывались
странные видения, от которых я почти всерьез оборонялся от неприятных
ощущений перочинным ножом "Officier Suisse". Это прекрасного качества
швейцарский нож с блестящим стальным лезвием, один из моих любимых
"предметов силы".
А однажды зимой, когда я работал над этой книгой, я поинтересовался у
"двойняшек", нравится ли им то, что я успел написать.
