Астрология

И в самый разгар гипнотического хаоса из-за кулис послышался окрик:
— Стоп!
Люди остановились в тех позах, в которых их застал мучительный танец. Застыли, точно каменные изваяния. Зрители сразу увидели, сколь противоречивы движения танцоров. Одни были на двух ногах, другие — на одной. Некоторые оказались в самых неустойчивых положениях… Но сила тяготения взяла своё. Люди-изваяния, стоявшие в противоестественных позах, стали падать один за другим.
Зловеще раздавались удары падающих тел об пол. Занавес опустился медленно, как опускается страшная угроза человечеству…
В этот момент я понял Гюрджиева до конца. Его сущность. И его метод. Перед нами, жалкими русскими овцами, жаждущими пастыря, был азиат, восточный деспот, набиравший себе рабов. Золотоволосую он уже сделал своей рабыней до конца. Но и других ждала та же участь. Мне это было ясно. Иначе он не стал бы так обнажать себя. Он опасался бы восстания этих людей, своих учеников, если бы в них ещё тлела искра гордости».
Сейчас уже трудно сказать, что заставило Гурджиева покинуть Константинополь. Возможно, Шульгин оказался не прав: в прозревших потенциальных рабах стал назревать бунт. Их пастырь почувствовал это и поспешил расстаться с ненадёжными «овцами».
Летом 1921 года он повёз группу наиболее преданных ему учеников через Румынию и Венгрию и сделал остановку в предместье Берлина. Там Гурджиев установил связи с местными интеллектуалами, тоже бредившими «сверхчеловеком». Однако революция и инфляция погнали его дальше, в Лондон, где он два месяца промышлял сеансами гипноза. В июле 1922 году ему каким-то непостижимым образом удалось оформить сделку, в результате которой он получил в своё распоряжение дом-замок поблизости от Фонтенбло во Франции, некогда принадлежавший фаворитке Людовика XIV знаменитой мадам де Ментенон.
Так Институт гармонического развития человека обосновался на новом месте. Официально в нём помогали «становлению нового человека», лечили пьяниц и наркоманов. Неофициально — продавали легковерным нефтяные промыслы в советском Азербайджане.
Режим в институте был построен на страданиях, трудностях, даже бичевании и пытках. Покачивая по-мусульмански бритой головой, наставник орал на своих учеников: «Все вы дерьмо!!» Соответственно режим дня был предельно строг: просыпались в пять утра, работали два часа до завтрака — строили, убирали, работали на огороде, пилили дрова. После завтрака — три часа упражнений под музыку, затем — групповые и индивидуальные беседы с «учителем», вечером — ритуальные танцы до упаду.
Гурджиев усиленно рекламировал своё заведение, обитателей которого газеты называли «лесными философами», а его руководитель в приватных беседах — не иначе как «идиотами». Он всячески зазывал к себе знатных гостей, ради которых в усадьбе повсюду были развешаны его мудрые изречения. Правда, среди них встречались и такие: «Люблю тех, кто работает», «Ценится лишь сознательное страдание», «Возьми понимание Востока и знание Запада, а потом ищи», «Вера сознательная — свобода. Вера чувства — рабство. Вера тела — глупость», «Мораль — палка о двух концах. Её можно повернуть и так и эдак. Нужно иметь свою мораль».
С сильными мира сего, посещавшими институт, Гурджиев был откровенен:
— Что такое человек? В нём, человеке, их сразу трое. Лошадь, извозчик и седок. Что такое лошадь, конь? Конь — это животное, зверь, страсть. Страсть ведёт куда, зачем? Горячий конь не знает, не хочет знать. Ему лишь бы бежать. Он — страсть и больше ничего. Но извозчик уже знает больше. У него уже есть разум и воля. Он коня сдерживает, он конём правит. Но куда? Это скажет ему седок, который знает, куда ехать. У него разума больше и воля сильнее. Извозчик правит конём, а седок извозчиком. И это всё человек. Что из этого следует? Ясно, что ездоком надо стать. Как? Надо иметь волю и укреплять её. А как волю укреплять? Надо найти учителя, верить ему, слушаться. Тогда и сам станешь учителем, когда научишься заставлять людей повиноваться.
В 1924 году Гурджиев разбился на автомобиле, мчавшемся, как писали газеты, со скоростью 90 километров в час в лесу в Фонтенбло, и оказался «ограничен в движениях», что заставило его закрыть своё заведение. После этого публика и пресса потеряли к «магу и кудеснику» всякий интерес.
Но история «Калиостро XX века» будет не совсем полной, если не упомянуть об одном моменте. Не исключено, что Гурджиев был… агентом русской разведки и по совместительству — царской охранки, а потом перешёл, по наследству, ЧК. Где и когда он был завербован — неизвестно, однако его поездки по странам Востока пролегали именно там, где сталкивались интересы России и Англии. Так что раненный в Тибете «английской пулей лама Джорджиев» вполне мог быть Гурджиевым. Главный же период в его шпионской деятельности начался, когда он оказался в Закавказье, и охранка одолжила «мага» у разведки для проникновения в революционную среду. Иначе невозможно объяснить, почему человек, посвятивший себя познанию эзотерических и религиозных премудростей, вдруг примкнул к революционерам.
После революции все перемещения Гурджиева поразительно точно совпадают с тем, что происходило с русской эмиграцией. После падения Крыма большая её часть попала в Константинополь. И там сразу появляется этот «мистик с пронзительным взглядом». Позднее эмигрантские центры перемещаются в Европу, прежде всего в Берлин и Париж. Вслед за ними туда едет и Гурджиев.
Скорее всего, в эмигрантских кругах возникли подозрения, что он может быть агентом ЧК, которая в то время активно проводила закордонные операции против белой эмиграции. В таком случае устроить автомобильную катастрофу было не так уж трудно.
Но Гурджиеву повезло: он остался жив, хотя затем всю жизнь — без малого четверть века — провёл в инвалидной коляске. Опасаясь повторного покушения, поскольку истинная причина аварии ему была известна, агент ЧК перебрался за океан, где коротал время за работой над мистическими трудами и беседами в узком кругу «посвящённых».
В вышедшей в Лондоне в 1980 году книге о знаменитом «провидце» её автор Дж. Мур вскользь упоминает о каких-то переговорах, которые Гурджиев вёл в мае 1935 года, выясняя возможность переезда из США в СССР. Но, хотя даром предвидеть будущее он никогда не обладал, у него хватило здравого смысла воздержаться от этого шага и тем самым избежать смерти от пули своих хозяев — чекистов.
СЕРГЕЙ ВРОНСКИЙ:
АСТРОЛОГ ГЕССА И СОВЕТСКИЙ РАЗВЕДЧИК
(По материалам В. Кючарьянца)
Имя его долгие годы оставалось неизвестным, хотя его прекрасно знали многие сильные мира сего. Личный астролог Рудольфа Гесса, он не раз виделся с Гитлером и… работал на советскую разведку…
В 1933 году, почти сразу после прихода Гитлера к власти, в Берлин из независимой тогда Латвии приезжает на учёбу скромный восемнадцатилетний юноша Сергей Вронский. С точки зрения благонамеренного западного обывателя, его происхождение и его прошлое удовлетворяли самым строгим критериям.
Отец Сергея граф Алексей Вронский продолжил старинный польский дворянский род. Его предки перебрались в Россию ещё в XVII веке. Перед октябрём 1917 года, будучи в генеральском чине, граф занимал ответственную должность начальника шифровального отдела российского Генерального штаба.
Как профессионала (кроме шифровального дела, он ещё владел 42 языками) его высоко ценили не только сослуживцы, но даже большевики, которым он уже после революции оказал ряд важных услуг. За это в качестве благодарности он получил документ за подписью самого Ленина — генералу вместе с семьёй разрешался выезд за границу.